ЖЖ | Важского края

Привезли меня в город  два  лохматых мужика в три часа ночи. Вместе  мы
арбузы разгрузили, уложили их в деревянный короб у зеленого дощатого навеса,
в котором мне предстояло проработать шестнадцать  дней и проспать пятнадцать
ночей.
     В пять утра базар уже гудел тысячами голосов. Мужики давно  уехали, а я
один  со  своими  арбузами   остался.  Торгую.  Из-за  прилавка  не  выхожу.
Стесняюсь. Ноги босые, а в городе никто так не ходит.
     Торгую,  судьбу проклинаю.  Еще меня  никто и  резать не собирается,  а
жизнь уж в моих глазах меркнет. Арбузы у меня отменные.  Очередь у  прилавка
огромная. Все  кричат, как на  колхозном  собрании.  А  я  считаю. Цена моим
арбузам - 17 копеек за  килограмм. Это государственная цена,  отклониться от
нее - в  тюрьму  посадят. Считаю.  Математику я любил. Но ничего у  меня  не
получается. Весит, допустим, арбуз 4 кг 870 граммов, если  по 17  копеек  за
килограмм брать, то сколько такой арбуз стоит? Если б толпа не шумела,  если
б  та  баба  жирная  меня  за  волосья ухватить не  норовила, то я  мигом бы
сосчитал.  А так ни черта  не получается. Ни карандаша, ни  бумажки с  собой
нет. Откуда знать было, что потребуется?

     Толстые  женщины  в  очереди  злятся  на  медлительность,  напирают  на
прилавок.  Те,  что  уже  купили,  в  сторонке  сдачу  подсчитывают, снова к
прилавку подбегают, кричат, милицию вызвать грозятся. А арбузы самые разные,
и вес у них разный,  и цена разная, а копейка на доли не делится. Вспомнил я
слова мужиков на собрании: просчитаешься,  потом с колхозом  своими деньгами
расплачиваться  будешь.  А откуда у  меня  свои деньги? Ни черта  у меня  не
получается.  Я  толпе  кричу,  что  закрываю  торговлю.  Тут  меня  чуть  не
разорвали. Уж больно арбузы хорошие.
     А  напротив меня  в лавочке  старый  еврей  с косматыми белыми  бровями
сидит. Шнурками  торгует. Смотрит он на меня, морщится, как от зубной  боли.
Невыносимо  ему  на эту коммерцию  смотреть. То отвернется, то  глаза к небу
закатит, то на пол плюнет.
     Долго он так сидел, мучился. Не выдержал. Закрыл лоточек свой, встал со
мной рядом и  давай  торговать.  Я ему арбузы кидаю,  на  которые он длинным
костлявым пальцем указывает, и пока успеваю я  арбуз  из  кучи выхватить, он
предыдущий  на  лету  ловит,  взвешивает,  подает,  деньги принимает,  сдачу
отсчитывает,  мне  на  следующий  пальцем тычет,  да  еще  и  улыбаться всем
успевает. Да и тычет не на всякий арбуз, а с понятием: то меня на самый верх
кучи  гонит,  то  к  основанию,  то  с  другой  стороны  кучи  забежать  мне
приходится, то  обратно вернуться. А он всем улыбается. Ему  все  улыбаются,
Все его знают. Все ему кланяются. "Спасибо, дядя Миша", - говорят.
     За час он всю  очередь пропустил. А куча наполовину уменьшилась. Только
мы  с  очередью управились, он мне  кучу денег вывалил: трешки  мятые, рубли
рваные,  кое-где  и пятерки попадаются. Мелочь  звенящую  он отдельной кучкой
сложил, сдачу чтоб давать.
     -  Вот,  - говорит,  -  выручка твоя. В  правый  карман ее положи,  тут
достаточно, чтобы  с  твоим  колхозом за  сегодня рассчитаться. А  все,  что
сегодня еще выручишь, смело в свой левый карман клади.
     - Ну, дядя Миша, - говорю, - век не забуду!
     - Это не все, -  говорит.  - Это я только  практику  преподал, а теперь
теорию слушай.
     Принес он лист бумаги. Написал цены на нем: 1 кг- 17 копеек, 2 кг-34...
и  так до  десяти. Но с килограмма- ми  у меня проблемы не  было, с граммами
проблема. Вот и их он отдельным столбиком пишет: 50, 100, 150...
     -  Копейка на доли не делится,  поэтому за  50 граммов  можно ничего не
взять,  а можно взять целую  копейку. И так правильно, и так. За сто граммов
можешь взять одну  копейку, а можешь две копейки взять. С  хорошего человека
всегда бери минимум, а с нормального человека всегда бери максимум.
     Быстро он мне цены пишет... 750 - минимум 12 копеек, максимум-13.
     - Как же вы, дядя Миша, так считаете быстро?
     - А я не считаю, я просто цены знаю.
     - Черт побери, - говорю, - цены же меняются!
     -  Ну и что,  -  говорит, -  если  завтра  тебе по 18  копеек  прикажут
продавать, значит, например за 5 килограммов 920 граммов можно взять минимум
рубль  и  шесть копеек,  а  максимум - рубль и  восемь копеек.  Граммы  тоже
округлять   нужно  для  хорошего   человека   в  сторону  минимума,  а   для
нормального-в  сторону  максимума.  Хорошему  человеку  хороший арбуз давай.
Нормальному человеку - нормальный.
     Как хороший арбуз от нормального отличить  - я  знаю. У хорошего арбуза
хвостик  засушен,  а  на боку желтая лысинка. А вот  как  хороших  людей  от
обычных отличить? Если спрошу, ведь он смеяться будет. Вздохнул я, но ведь и
мне когда-то ума набираться надо, - и спросил его...
     От  этого  вопроса  он  аж  присел. Долго вздыхал  он, головой  качал,
глупости моей удивлялся.
     - Заприметь  хозяек из окрестных домов, тех, которые у тебя каждый день
покупают. Вот им и давай лучшие арбузы да по минимальной  цене.  Их немного,
но они  о тебе  славу  разносят, рекламу тебе делают, мол, честный, точный и
арбузы  сладкие. Они тебе  очередь формируют. Раз две-три возле тебя  стоят,
значит,  десять   других   вслед  им  пристроются.  Но  это  уже  покупатели
одноразовые. Им-то  и давай обычные  арбузы похуже, а бери  максимум  с них.
Понял?
     Картон с ценами он над моей головой  приладил. Со  стороны не видно, но
стоит мне голову вверх задрать, вроде цену вычисляя, - все цены передо мной.
     Так и пошла  торговля. Быстро  да с доходом. Хороши арбузы! Ах, хороши!
Подходи,  налетай!  Через  день окрестные домохозяйки меня  узнавать  стали.
Улыбаются. Я им арбузы по минимальной  цене  - улыбаюсь. Всем остальным - по
максимальной, тоже улыбаюсь.
     С одного покупателя  - доли  копеечки. С другого  тоже. Вдруг  я  понял
выражение,  что деньги к деньгам липнут.  Не обманывал я людей, просто  доли
копейки в свою  пользу округлял, но  появились в  моем левом  кармане трешки
мятые, рубли рваные, иногда и пятерки.
     Подсчитаю доход  - все лишние деньги  у меня. Сдам колхозу выручку, а в
моем  собственном  кармане  все прибывает.  Появилась  в  кармане  хрустящая
десятка. Пошел я к дяде Мише, протягиваю.
     - Спасибо, дядя Миша, - говорю. - Научил, как жить.
     - Дурак, - говорит дядя Миша, - вон милиционер стоит. Ему дай. А у меня
и своих достаточно.
     - Зачем же милиционеру? - дивлюсь я.
     - Просто так. Подойди и дай. От тебя не убудет. А милиционеру приятно.
     - Я же преступления не совершаю. Зачем ему давать?
     - Дай, говорю, - дядя  Миша сердится.  - Да  когда  давать  будешь,  не
болтай. Просто сунь в карман и отойди.
     Пошел я к милиционеру. Суровый стоит. Рубаха на нем серая, шея  потная,
глаза  оловянные.  Подошел  к нему  прямо вплотную.  Аж страшно. А  он и  не
шевелится. В нагрудный карманчик ему ту десятку, трубочкой свернутую, сунул.
А он  и не заметил.  Стоит, как статуя,  глазом не  моргнет.  Не шелохнется.
Пропали, думаю, мои денежки. Он и не почувствовал, как я ему сунул.
     На  следующее утро тот милиционер снова на посту: "Здравствуй, Витя", -
говорит.
     Удивляюсь я. Откуда б ему имя мое знать?
     - Здравствуйте, гражданин начальник, - отвечаю.
     А каждый  вечер  машина  из колхоза приезжала. Отвалят  мужики  две-три
тонны арбузов на новый день, а я за прошедший  день отчет держу: было  ровно
две тонны; продал 1816 кг, остальные не проданы  - битые и мятые, их 184 кг.
Вот выручка - 308 рублей 72 копейки.
     Взвесят мужики  брак,  в  бумагу запишут, и  домой поехали.  А я  битые
арбузы  корзиной через  весь базар  на свалку таскаю. За  этим занятием меня
дядя Миша застал. Охает, кряхтит, моей тупости дивится. Отчего, говорит,  ты
тяжелую грязную работу делаешь, да еще и без всякой для себя прибыли?
     - Какая от них польза?  - удивляюсь я.  - Кто же  их, гнилые  да битые,
купит?
     Опять он сокрушается,  глаза  к небу закатывает. Продавать, говорит, их
не надо. Но и таскать их  на свалку тоже не надо. Оставь их, сохрани. Придет
завтра контроль, а ты их и покажи второй  раз, да вместе с  теми, что завтра
битыми окажутся. Продашь ты  завтра  допустим 1800 кг,  а говори, что только
1650. А  еще через день снова продашь  1800, но  показывай все битые арбузы,
что  за  три  дня  скопились,  и  говори,  что удалось  продать только  1500
килограммов. Так и пошло.
     - Не увлекайся, - дядя Миша учит. - Жадность фраера губит.
     Это я  и сам понимаю. Не увлекаюсь. Если  150 кг в день у меня битых, я
только 300 кг показываю, но не больше. А ведь мог бы и полтонны показать. На
этих битых арбузах в день я по 25 рублей в свой левый карман клал. В колхозе
я и в месяц по  стольку не зарабатывал. Да от долей тех копеечных в карманах
оседало. Да еще несколько секретов дядя Миша шепнул.
     В последний вечер захватил я  шесть бутылок  коньяка, надел новые туфли
лакированные, пошел к дяде Мише.
     - Дурак,  - говорит  дядя  Миша.  - Ты,  - говорит,- эти бутылки своему
председателю отдай, чтоб он и на следующее лето твою кандидатуру на собрании
выдвинул.
     - Нет, -  говорю, - у тебя, может, и своих много, но возьми и мои тоже.
Возьми их от меня на память. Если не нравятся - разбей об  стенку. Но я тебе
их принес и обратно не заберу.
     Взял он их.
     - Я, - говорю, - две недели торговал. А вы сколько?
     - Мне, - отвечает,  -  семьдесят три сейчас,  а вошел  я  в коммерцию с
шести лет. При Государе Николае Александровиче.
     - Вы за свою жизнь, наверное, всем торговали?
     - Нет, - отвечает,- только шнурками.
     - А если б золотом пришлось торговать, сумели бы?
     -  Сумел бы. Но не  думай, что  на  золоте проще деньги делать,  чем на
других  вещах. Вдобавок  все наперед знают, что ты миллионер подпольный.  На
шнурках больше заработать можно и спокойнее с ними.
     - А чем тяжелее всего торговать?
     -  Спичками. Наука -  исключительной сложности. Но если овладеть ею, то
миллион за год сколотить можно.
     -  Вы,  дядя  Миша,  если  бы  в капиталистическом мире жили,  то давно
миллионером были...
     На это он промолчал.
     - А у нас-то в социализме не развернешься, быстро расстреляют.
     - Нет,  -  не соглашается  дядя  Миша,  -  и  при  социализме  не  всех
миллионеров  расстреливают.  Нужно  только десятку  трубочкой  свернуть -  и
милиционеру в кармашек. Тогда не расстреляют.
     А  еще говорил дядя Миша, что деньги собирать не надо. Их тратить надо.
Ради  них  на  преступление идти не стоит и рисковать  из-за них незачем. Не
стоят они  того. Другое дело, если  они сами к рукам липнут - тут уж  судьбе
противиться не  нужно. Бери  их  и наслаждайся. А на земле нет такого места,
нет такого человека, к которому бы миллион сам в руки не шел. Правда, многие
этих возможностей просто  не видят, не используют.  И, сказав это, он трижды
повторил, что счастье не в деньгах. А в чем счастье, он мне не сказал.
     Редко дядя Миша мне снится. Трудно сказать почему, но в те ночи,  когда
добрый старик  приходит  ко мне на пыльный базар,  я плачу во сне. В жизни я
редко плакал, даже и в  детстве. А во  сне  - только когда его вижу.  Шепчет
дядя Миша на ухо мудрость  жизни, а я все запоминаю и радуюсь, что ничего не
упустил.  И все  им сказанное в  уме  стараюсь удержать до  пробуждения. Все
просто, истины - прописные. Но просыпаюсь - и не помню ничего.
     Разбудил меня лучик яркого света. Потянулся я и улыбнулся мыслям своим.
Долго вспоминал,  что мне дядя Миша на  ухо шептал.  Нет, ничего не помню. А
было  что-то  важное, чего никак  забывать  нельзя.  Из тысячи правил только
самый маленький кусочек остался: людям улыбаться надо.

Из книги Виктора Суворова "Аквариум" http://lib.ru/WSUWOROW/akwarium.txt