Прошел уже не один десяток лет, как жительница Красной Горки Павла Андреевна Чухина покинула родную деревню на берегу Келгозера, но воспоминания о малой родине до сих пор не оставляют. К этой теме она не раз обращалась во время своего рассказа.
«Дом у нас был в той стороне, которая ближе к Борку. Где он сейчас? Может, увезли на Борок, – вспоминала Павла Андреевна. – Деревня была большая. Дома и в поле стояли. Начальная школа была. Отец, Андрей Иванович Шорошнев, работал и бригадиром, и председателем колхоза «Ударник» Никольского сельсовета, председателем и на Келгозере, и на Борке, и в Усть-Шеньге. Наверное, по партийной линии продвигали. А мама Мария Степановна на прямых работах – косила, жала, да всё с ребятами. Мы тоже много работали. Бывало, сено грабим-грабим, все перепотеем, грабли бросим куда-нибудь в куст, никого не спрашиваем, и – на озеро купаться! На берег выходить – а там председатель с ремёнкой. Не знай, как и выйти! Строго раньше было! Теперь такой дисциплины нет нигде.
Помню, война началась – все так в деревне плакали! В войну только из-за рыбы и выжили. Хлеба нет, а рыбы мама вгустую наварит, маленько мучки добудет, пирогов-рыбников нагнёт. Картошки наростим-да. Так вот и прожили, не заметили никакого голода. Кормились озером. Ни свет ни заря сачки возьмём и – туда. В редком доме не было рыболова. Озеро-то большущее. Да ещё река Кера пересекает дорогу. За озеро перейдёшь маленько, так там ещё Белое озеро, да Юзмозеро какое-то. Семья у нас была – восемь человек, двоих только детей не было в деревне – брат в Выборге, а сестра работала в Ленинграде, копала туннели метро. Потом она нас туда возила, долго у неё жили, в парке Победы фотографировались.
На Речке я четыре класса кончила, на Шелашу год проходила. Больно далёко. В город отец учиться перевёл. В городе паёк давали – 500 граммов хлеба. Брат в городе в неполной средней школе учился. Вперёд придет, хлеб съест – я всё голодная да голодная. Думаю, да ну тебя! Ушла домой и осталась там. Потом директор школы отца на партсобрании увидел: «Почему дочь не ходит в школу?» А отец: «Она много пропустила». А тот: «Пусть идёт хоть завтра». Отец меня гонил, а мне стыдно. И хлеба 500 граммов давали, и училась, не сказать, что плохо. Не захотела. Надо было тогда родителям палку взять, да полупить маленько. Ум бы дошел. Но мама нас не ругала, и отец какой-то неругачий был. Только знали одну работу. Мама дельщица была: и шила, и ткала, и пекла хорошо. Бывало, придут из деревни: «Ой, Степановна, ты нам подскажи…» Тоже у неё поучилась. Умерли родители уже за 80 лет. Похоронили на Литвиново, там с Келгозера тогда хоронили.
В школу я не пошла, так сельпо на Келгозере магазин был, там работала. А потом приехала сюда – большой магазин промтоварный на горе стоял. Потом стали из ГПТУ девушки выходить, взяла ещё двух девушек местных. Втроём работали. Зарабатывали хорошо. Но товар возила я одна. Иной раз грузчикам некогда, то и выгружала сама.
А муж, Василий Алексеевич, был пильщиком. Верно, уж приглянулась ему, не знаю. Родителям его не очень надо было меня – у меня было двое детей от того мужа, уже большие. А родители Васи были умные, строго его держали. Он не послушал: раз они против, жить там не стал, жениться там не стал, а пришёл ко мне сюда. Вот тебе и на! Вот так мы и жили. Жили хорошо. Сейчас без хозяина плоховато. Что бы ни ходи – всё надо в люди. Мужик, вроде, был такой на деле. Выпивал, но в меру. Меня, что ли, слушал? Фельдшер его в больницу направляла («Только заплатите за машину, я и машину найду») – не поехал! Может быть, и пожил бы ещё – он был с 31-го года, а я с 29-го, меня моложе. Мужик-то такой не хулиган, всё время лес пилил. Всё в передовиках ходил. Вот фотография с ним с Келгозера. Уже старичок – последний раз ездили. Внуки, наверное, были с нами с фотоаппаратом.
Сейчас вот живу, пока сила забирает. Воду сама не ношу – черпать боюсь. Пенсия у меня хорошая, соцработнику заплачу – всё сделает. Заведующая почтой Наталья Александровна день отработает, по дороге домой зайдёт, газету занесёт. В магазин хожу не то, чтобы товар какой нужен, а просто разломаться. Дрова, бывает, колоть людей наймёшь – деньги возьмут, а крупно наколют, а мне и не сказать: мол, неладно так. Так сама перекалываю. Социальный работник на крыльцо принесёт, а я переколю, да в коридор. Двойная работа, да ладно, шевелиться надо. Не будешь шевелиться – помрешь, пенсии не получишь, своих не увидишь. Были у меня козы, доила, соседям молоко давала. Сейчас не держу никакого скота – надо сено косить, а много ли я накошу?
Чем занимаюсь? Телевизор у меня есть. Работает хорошо, слава Богу! Всё смотрю. Сейчас вот про Крым. Думаю: не надоели им ещё войны!? Чего ещё делят!? Хоть бы кончилось всё по-хорошему! Везде ведь люди живут, считай, всё наши люди-то! Какие люди-то там есть? Крымские татары? По истории, бывало, учили. Ещё про Севастополь показывают. Брат мой двоюродный, Женька Шорошнев, в Севастополе, бывало, служил. Приехал моряк: эки ленты, брюки широкие, ботинки! А в деревне-то все худо так жили. Так он ходил по деревне – такой симпатяга!
Газеты ещё читаю. Газету мне не почитать, так и спать не легу! Надо узнать, что делается везде. Кружок по рукоделью в клубе есть, Анжела проводит. А я дома на машине хорошо шью. Да шить не на кого – никого дома нет. Одна живу. В Ярагино сёстры мужа приезжают летом, у Васи брат приезжает. Сёстры приезжают – всё лето живут в своём дому за рекой. Дом хороший, наверное, по деревне всех лучше. А с моей стороны сейчас никого нету. Сестра в Ленинграде померла, я привезла сюда пепел, схоронила на этом кладбище, к моему мужику.
Сын Женя у меня был. Я, когда работала в магазине, купила ему мотоцикл. А у ребят в деревне ни у кого не было. Поехал однажды. На эту сторону речки Педимы переехал, из лесу, говорит, вышло три парня, его набили крепко, мотоцикл отняли. Маленько пожил и помер. Сейчас езжу в Ямскую на кладбище. Мужик-то мой Василий Алексеевич похоронен от него недалеконько.
Всё хорошо, только годов много. 5 марта юбилей был – 85 лет. Открытку вот эту дочка послала из Плесецка, а эту принесли пенсионерки, пришли, я чай согрела. А ту открытку дочь из Архангельска прислала. Девки мои меня к себе зовут, так мне ехать неохота. Как дома-то хорошо! Выйдешь – так огороды-то и те разговаривают! Лес богатый. Тут за три километра увальный гриб растёт белый. Раньше мы с хозяином, бывало, соскочим. Ему надо на работу на катище лес пилить, мне, ладно, хоть в магазин к одиннадцати. Встанем ранёхонько. Столько грибов насобираем! Летом здесь хорошо. Летом везде хорошо. Там худо, где нас нет!
Так прожила жизнь, не знай как. Вроде, как вчера только родилась. Сейчас живём хорошо – сыты, одеты, обуты, пенсию дают. А Келгозеро мне жалко. Хорошо там было! Здесь живу – кабыть только вчера оттуда, всё помню, всё та деревня на уме. И как волны синие плещут – всё вижу…»
Николай РОМАНОВСКИЙ.
Фото автора.
Возможно, эти статьи Вам тоже будут интересны:
- Слагаемые ремесла Что, прежде всего, необходимо настоящему мастеру-ремесленнику? Желание трудиться, терпение и время – так считает житель Красной Горки Владимир Васильевич Ковалёв....
- Сойтись характерами Умение найти общий язык со всеми подопечными – одно из самых ценных качеств социального работника. Очень важным считает это свойство характера...
- И снова о подростках Что меня заставило снова написать о подростках? Один знакомый рассказал о семье, в которой случилась беда. Единственный сын попал в...
- Как один день Пятидесятилетие совместной жизни отметили 22 августа жители Наводово Ангелина Ивановна и Виктор Андреевич Новиковы. Их пути-дороги шли рядом с самого...
- Сельская власть – в клубе В прошлом году МО «Ямскогорское» присоединили к МО «Шеговарское». Теперь у нас только специалист от Шеговар...
Loading ...
