Метаморфозы на важской Ривьере

Вздох...

Воздух еще напоен запахом трав, но земля остывает быстро. Ночь властно кутает мглою, и даже леса на левобережье Ваги исчезли в белой пелене — будто убаюканы туманом, эфиром расползающимся в низинах.

«Где рассыпаны звезды, земляника да кости по полянам,

Где туманы, как ил, проповедуют мхам откровения дна...

<...>

...Где деревья вплетаются в летопись слов отголоском начала,

Где лесной часослов зашифрован устами пожаров»

(Алиса‑1986. «Блок Ада», «Стерх», автор — Константин Кинчев)

К Шенкурску я подъехал, когда восток был уже иссиня-черным, а запад окрасился багрянцем заката. Светотени небесной партитуры отражались в зеркале воды с причудливой каемкой лесистых берегов — на Ваге августовскими теплыми вечерами идеальный штиль, уравновешивающий сумрак и свет, покой и величавость.

На правом берегу погружался в дрему Шенкурск — маленький город посреди тайги в северной части Великой Русской равнины, который на десять лет старше Москвы. Прекрасный общий план для любого фильма про Русь — природный простор и исторично расположенный город — на высоком, на одном берегу, на мысу, окруженный лесами.

***

При позитивном настроении огоньки на правобережье Ваги — иллюминацию промбазы предприятия «Юмиж-лес» — легко принять за блеск факелов. Кстати, вот и первое отличие — далеко не каждый населенный пункт Архангельской области встречает путников огоньками работающих предприятий.

В Шенкурске сейчас постоянно проживает около пяти тысяч человек. Еще года три назад столько же было в мезенской Каменке. А умер знаменитый Мезенский лесозавод — и подъезжаешь вечером со стороны реки — и мгла...

Шенкурская переправа — сделано на совесть и дешево

Понтонная переправа — следующий повод для удивления. К примеру, в Архангельске после запрещения движения грузового транспорта по Кузнечевскому мосту тоже притащили откуда-то инженерно-техническое сооружение, поставили шлагбаумы, напечатали билеты.

Но, во‑первых, ощущение, что соломбальский понтон потрепан жизнью и стар. Не в смысле STAR... В Шенкурске понтон не колышется, сцепки не скрипят, и на вид новенький.

Во‑вторых, цены в Соломбале кричащие...

С Шенкурском не сравнить. Шенкурскую переправу вообще не с чем сравнивать по стоимости:

— пеший человек — бесплатно;

— легковая машина — 15 рублей (столько в Архангельске одна поездка на автобусе);

— автомобиль типа «Джип» — 30 рублей;

— положенные социальные льготы, хотя и частная переправа;

— работает круглосуточно;

— освещение эстетичными фонарями и с отдельно оборудованной пешеходной дорожкой.

Азовский в Шенкурске: 12 лет назад...

Помню, 12 лет назад, поздняя осень и паром, на который мы опоздали. Тогда не принято было распальцовки устраивать, и съемочная группа заночевала в «уазике». На следующий день — интервью, съемки видеоряда и обед, без которого водитель и оператор на «Поморье» как члены профсоюза не могли работать.

Короче, часов пять-шесть я был в Шенкурске. Города не видел, ибо тележурналист тогдашнего «Поморья» не только текст готовил, но и за картинку отвечал. Тема была политическая, но оператору было пофиг — он уставший был и не в духе, а потому норовил помойки снять и лужи.

Сохраненный аэропорт: люди должны летать!

По всей Архангельской области во времена СССР летали самолеты малой авиации — на Ан‑2 любой гражданин Страны Советов мог долететь до любого райцентра и даже еще глубже — до самых медвежьих углов, куда дороги строить и не планировалось.

Соответственно, в каждом райцентре был аэропорт: с диспетчерской, минимальной навигацией, метеостанцией, связью, обязательным по ГОСТу большим панно в зале ожидания, столовой, кассой и взлетно-посадочной полосой (сокращенно ВПП).

ВПП для Ан‑2 до полукилометра длиной — народ летал, потому что летать было таким же правом, как право получать день в день зарплату. Сесть в Ан‑2 и слетать проведать детей в «город» было так же доступно, как смотреть программу «Время». Люди летали...

***

Потом «чубайсы» с «березовскими» налетели, керосин стал золотым, авиапарк дряхлым, малая авиация дорогой и убыточной, а аэропорты нерентабельными. Как всё нерентабельное в нерентабельных дальних районах, их вполне по-капиталистически «рентабельно» бросили. Помню, в 2002 году, будучи шеф-редактором ТВ «Поморье», я в Верхней Тойме снял сюжет, которыму даже столичное начальство умилялось.

На самом деле, репортаж про верхнетоемский аэропорт был чем-то вроде передачи Октябрины Ганичкиной, что по утрам умиляет дачников. Кроме прогноза на урожай картофеля я отметил трогательную заботу местных властей, разрешивших ВПП аэропорта не только вспахать, но и начать там строительство дач. И еще, помню, записал я stand-up с местной молодежью под вывеской «Кафе-бар «Аэропорт».

— Кака-а‑ая прЭлесть — у них посреди ка-а‑артофеля бар в аэропорту и «Аэропорт» называется, — плакала от счастья по телефону из Москвы мне в ухо басистая редакторша.

***

Да что там Верхняя Тойма. Вот Вологда — она вроде тоже город, как и Шенкурск. Но в Вологде аэропорт — понятие относительное. А в Шенкурске и здание реально живое, и оборудование не растащено, и ВПП действующая. Да, организовать регулярное авиасообщение министру транспорта Правительства Архангельской области силами подконтрольного ОАО «2‑й авиаотряд» пока недосуг (возможно, господин Деарт займется делом).

Но пока авиалесоохрана здесь базируется, отсюда (красненький Ан‑2 на снимке тому подтверждение) — пару раз в месяц экстренные вызовы из Шенкурска случаются — санавиация благополучно садится-взлетает.

Сохраненный комплекс аэропорта малой авиации — нынче достопримечательность. В Шенкурске он к тому же на видном месте — въезжаешь с переправы, и по левую руку новенькое футбольное поле с травкой (зимой хоккейная площадка), а за ней и аэропорт.

Шенкуряне и гости города в жару каждый день по краешку летного поля едут, идут — к излюбленному месту отдыха.

Важская Ривьера: рай, когда погода...

В хорошую погоду в Шенкурске сущая благодать на прекрасных песчаных отмелях с дюнами — песок мягкий, чистый, пляжи широкие, как Арамболь или Мандрим в индийском штате Гоа. И Вага — в меру освежающая, поскольку неглубокая (до четырех метров на середине) — в жару прогревается.

Вход пологий, без ила. Народ сознательный, и поэтому на водоемах на дне нет слоя битого стекла.

Ну, и чистота Ваги поражает: рыбки прямо у берега плещутся, и можно дно разглядеть.

***

Эти пляжи называются у шенкурян «На углях». Название историческое, потому что здесь баржи с углем приставали к берегу. Нынче об угле ничто не напоминает...

Перезагрузка генерации — опилки не вред, а тепло

И главная городская котельная, что прямо за храмом Зосимы и Савватия Соловецких, на одной из главных улиц города, угля, наверное, никогда не потребует. Здесь заканчивается полная реконструкция — чадить будет нечему, потому даже оборудование в светлые тона выкрасили.

Но главное, что в топку пойдет самое доступное и дешевое — отходы лесопиления. Тут в новом котле при температуре 700–800 градусов будут сжигать и сучья, и кору, и опилки.

***

На окраине Шенкурска теперь новая местная достопримечательность — своеобразная имитация барханов Сахары.

В принципе, можно на санках или на доске кататься — две кучи отходов лесопиления уже вполне соизмеримы с барханами близ Тимбукту.

Отапливать Шенкурск будут опилки с этой специально, по последнему слову техники, оборудованной площадки.

Это те самые отходы, которые пару лет назад были настоящей проблемой для шенкурских предпринимателей, заготавливающих лес, и головной болью для экологов и лесничих.

Ведь по всем правилам лесопользования и противопожарной безопасности в лесу отходы обязательно надо вывозить и складировать.

Причем желательно, учитывая характеристики горения, делать это надо централизованно. Понятно, что ни один ИП не мог осилить этого, и в результате процветал внутренний аналог контрабанды: поскольку хозяина по отходам идентифицировать невозможно, а просторы вокруг необозримые, большинство хозяйствующих субъектов темной ночью на темном-темном грузовике в темную чащобу лесную, куда ни попадя складировали отходы.

Леса горели, ручьи пересыхали, растительность гибла.

***

Теперь есть площадка, принимающая отходы лесопиления бесплатно — повод для нарушения закона исчез. И что важно — сырье, генерация, теплотрассы и внутридомовые сети — всё в Шенкурске в одних руках — в руках УК «Уютный город».

К архангельскому одноименному кошмару с числительными в названии эта УК отношения не имеет.

Шенкурск — город, где есть работа

Важное наблюдение — одно из первых в Шенкурске. Я поселился в гостинице поздним вечером. Это, прошу заметить, была ночь с воскресенья на понедельник, канун трудовой недели. В основном к полуночи город уже спал — как и полагается...

Гуляла немногочисленная публика — больше городские приезжие да неустанная молодежь. Гуляли — громко сказано: до часа ночи и не вдрызг.

Сразу видно: в городе люди при деле, что нынче редкость. К примеру, в поселке Луковецком — некогда гордости ЛПК, где даже Ельцина в 96‑м принимали, — теперь люди гуляют вне зависимости от дня недели. Полная свобода, от которой грустно, и желудок сводит...

***

В Шенкурске предприятия ЛПК стабильно на подъеме, молочный комбинат, фермерское хозяйство, а не хочешь горбатиться на хозяина — пожалуйста. К примеру, в нескольких километрах от Шенкурска некий молодой человек с супругой из обычной деревенской избы «конфетку» сделали со всеми благами цивилизации — гостевой дом открыли. Это бизнес — рискованно, но зато свое, кровное.

Малый бизнес: торговля+лес. Увы, это всё...

Кстати, с малым бизнесом в Шенкурске особого прогресса нет: половина предпринимателей лес валит и торгует им, другая в торговле — купил-продал. В городе я не обнаружил ни сувениров, ни чего-либо из местных товаров.

Разве что молоко, сметана и масло — превосходные и уж точно натуральные, свои и свежие. Но два рубля для шенкурян — это деньги, которые считают: вологодские и прочие иноземные молочные продукты (сказываются объемы производства) на два рубля дешевле местного шенкурского.

В итоге лишь 25 процентов самих шенкурян потребляют продукцию Шенкурского молочного комбината. Благо, что комбинат в холдинге с фермой: стадо стабильно доится, технологии передовые используются, а потому сырье продается и в соседние районы, и дальше...

Торговля промтоварами в Шенкурске — сплошь иногородние, но обман не в традициях — так, невинные шутки.

***

К примеру, после купания пришлось купить носки-трусы, а продавец, типа, специально для меня — явно не местного — и трусы и носки из бамбука подал. Это был, конечно, банальный стрейч, но этикетка гласила «bamboo». Я пытался поумничать, дескать, бамбук не растягивается, но зачем портить даме настроение. Из бамбука — значит, из бамбука.

Шенкурск ночной — стиль Эмира Кустурицы

Воскресенье. Полночь. А мне хотелось или выпить, или попить — уже было неважно...

Ночных магазинов в Шенкурске нет — «спасибо» правительству за эту «козя-базя» народу и послушным депутатам: после ограничений на пиво и сигареты ларьки и магазины ночью стали бессмысленны.

Но даже в Шенкурске есть один ночной бар — «В последний путь». Это, не пугайтесь, народное название. На самом деле аншлаг гласит «*иво, соки, воды». А «В последний путь» — потому что рядом с кладбищем...

Примерно как «Дружба» в Архангельске — название официальное, но прижилось народное: в Архаре «Живые и мертвые», в Шенкурске «В последний путь».

***

Очень колоритно звучит вызов такси по телефону в этот бар: «Алло, такси, мне в последний путь, будьте любезны. Спасибо». Такси в Шенкурске стремительные: не успел оглянуться — оно уже подчаливает. Хоть и «В последний путь», но не катафалк — без венков, но с шансоном. Прямо как у Кустурицы в фильме песня Игги Попа «In death car»...

Вдумчивый читатель в этом месте, наверное, что-то неладное об авторе подумал: ТАКСИ В ШЕНКУРСКЕ и по ШЕНКУРСКУ?

***

Возможно, кто-то решил, что вместо белых грибов путешествующий Азовский употребил другие и про такси «в последний путь» — это галлюцинация.

Ничего подобного — всё «по чесноку», ни грамма вымысла. И бар есть, и вызов такси звучит, как написано. И про такси по Шенкурску с вызовом — это истина. Так оно и есть: курица не птица — Польша не заграница, город без такси — не город.

Да, Шенкурск маленький — пять тысяч человек, но всё же город.

***

Такси не роскошь, а средство передвижения горожан. Я в 90‑х в Новом Уренгое был — этот город по площади еще меньше Шенкурска. Там такси не удивляются — там на нем ездят. Вот и в Шенкурске люди привыкли.

Для сведения, в Шенкурске, по словам моего гида, ЧЕТЫРЕ фирмы, предлагающих такси по вызову. Улиц больше — основных, как и такси, четыре (Ломоносова, Мира, К. Либкнехта, Ленина) плюс небольшие, уютные — Х. Мурата, П. Виноградова и, что особенно приятно, улица имени детского доктора Кудрявцева.

***

Шенкурский «В последний путь» место популярное. Весьма пристойное. *иво разливное и холодное, и отменная жареная картошка с нарезанным тоньше китайской лапши овощным салатом. Можно без пенистого — просто чаю и посидеть...

Про пЫво`c раками! В последний путь с членистоногим ПЭНИСтым

Мы посидели славно...

Заводил беседы с местными завсегдатаями — поводом вступить в диалог были раки. Дело в том, что с самой переправы мне все в Шенкурске рассказывали, что тут раки водятся. Много раков...

Где, как не в баре, их увидеть и отведать? Но в барах чипсы и фисташки — раки, типа, замаскировались и не отсвечивают...

Соответственно, и повод вступить в беседу мне показался пристойным: вопрос «где тут можно по-местному накушаться — *иво с раками похлебать» воспринимался весело.

Про раков слышали все, почти все их видели или сами ловили.

***

Расхождения начинались, когда я просил показать размеры. Удивительно, но каждый раз одновременно со словами «раки вот такие», руки собеседников раздвигались по-разному. Обозначенные жестами размеры членистоногих обитателей шенкурских водоемов сперва поражали, но потом я всё понял. Классификация тут иная, чем в привычных для меня ресторанах Бангкока.

То, что обозначалось едва разведенными руками, это семечки, в ресторанах Бангкока обозначенные словом «Лобста» (он же LOBSTER);

Особи, обозначаемые движением рук с участием локтевого сустава — это типичный лангуст;

Движение рук с задействованными плечами — это то, что в Бангкоке омаром зовется.

Рак, лобстер, лангуст и омар — всё одно: ЧЕШУЯ.

Мяса чуть — баловство к пенистому. Но, если исходить из того, что самое мясистое в членистоногих — это клешни, то шенкурскими раками (или омарами), думаю, можно обожраться и не встать...

***

Прежде чем ответить на вопрос про размер клешней у местных раков, собеседник сделал паузу, после чего показал на пивную кружку (0,5 литра) и в трезвой задумчивости сказал: клешня, как кружка.

Ни местных омаров, ни раков я не попробовал, но уже заочно обожаю их вкус.

И всё написанное весьма вероятно — страна у нас чудесная, и если возможна щука в 25 килограммов, то почему нельзя поверить в шенкурских раков размером больше, чем Михаил Прохоров, и клешнями мясистей, чем кулак Валуева. ЕслиГусаков смог быть министром АПК в правительстве Орлова — судостроительного инженера с авиамоторным образованием, то почему же его величество важский РАК не может быть назначен омаром?..

Был просто рак — стал дон Омар Важский.

Во как! Значит, присмотрела-таки за единством членистоногих справедливость...

***

Есть в Шенкурске еще спортбар с трансляциями футбола под устьянское разливное пенистое и ночной клуб...

Клуб называется «Шенкурский Посад» — досадно, но из опросов завсегдатаев я так и не смог выяснить причину странного для ночного клуба названия. То ли посадили тут кого, то ли наш архангельский Депардьёвый Посад (он же человек-дерево) навеял...

***

«Шенкурский посад» — заведение непафосное, и понятно, что по начинке не «М33». Но звук не режет, а басы колбасят. Не сумрачно, чисто. На танцполе движение, за столами не пьют, а выпивают — пьяных в хлам нет. Народ навеселе, никто не быкует и не блюет. Одета молодежь просто, но чисто. Это действительно так, и я не про комсомольское собрание, а про ночной клуб в райцентре Архангельской области пишу. Поверьте, почти во всех райцентрах я посетил почти все злачные места.

***

В июне я ездил в Мирный, так что пример не протухший, а свежий. В Мирном, прямо напротив гостиницы, есть весьма приличный (с виду) бар. Я не огреб там ничего неприятного только потому, что был краток. А краток я был потому, что меня предупредили: дескать, точку бандосы замутили — нравы ковбойские, драки ежедневные, но пока без увечий. Я зашел — и сразу к бару. Купив сигареты, задал вопрос: а правда, что тут каждый день дерутся?

— Нет, — ответила, подавая сигареты, бАрменша, — вранье: тут не дерутся, драться на улицу выходят...

***

В Шенкурске, выйдя из ночного клуба «Посад», я очутился в темноте — она под кронами деревьев хоть глаз выколи (дело было до официального включения уличного освещения). Я подошел к группе местной молодежи с вопросом, как пройти к гостинице. Мне вежливо объяснили и даже проводили, и пожелали спокойной ночи.

Хор грассхоперсов и светлячки в ночи...

Так и не найдя приключений в ночном Шенкурске, я вздохнул полной грудью целебного воздуха соснового бора и чуток побродил в ночи. Шенкурская ночь, как оказалось, еще не все свои прелести раскрыла.

Теперь на моем мобильном телефоне записано коллективное пение шенкурских «грассхоперс» — местные кузнечики трещат хором и громко. Со стереоэффектом, как цикады в Турции.

А еще в Шенкурске теплой августовской ночью в темноте резвились вокруг меня светлячки. Светлячков было просто много. Помнится, ОЧЕНЬ много одномоментно я их видел под горой Сигирья на Шри-Ланке. И они были большие, как звезды. А тут маленькие, зато родные — Шенкурск ведь, по сути, центр губернии. И, как сказал в интервью местный православный батюшка, Шенкурск мог стать и политическим центром. Но не стал. Может, это и к лучшему.

Загадочная шенкурская душа...

А что касается особого шенкурского менталитета, которым и объясняется особенность этого достойного, культурного и чистого города — не шибко богатого, но красивого во всех отношениях, так я никакого открытия не сделал. Отец Олег — настоятель шенкурского храма Зосимы и Савватия Соловецких, с тезисом про особенность согласился и объяснил ее так(цитирую):

— Шенкурск стоит как бы особняком, здесь практически нет воровства — коляску, велосипед можно у дома оставить, никто не возьмет. Здесь практически нет заезжих, как, например, в Коноше, мы же, бывает, оторваны от большой земли в паводок. Это кует свой местный менталитет...

<...>

...Здесь всегда жил благочестивый и праведный народ, и Шенкурск еще не растерял свою святость.

Конец цитаты.

(Полная версия интервью с настоятелем Храма Зосимы и Савватия Соловецких отцом Олегом в прошлом, от 7 августа номере газеты «Правда Северо-Запада».)

Скворцы и соловьи шенкурские...

А вот еще маленькое чудесатое, что я приметил в Шенкурске. Причем на подъезде к Шенкурску. Поверить трудно, но со школьной поры я не видел скворечников, таких вот классических, на длинной ножке, маленьких и с палочкой для поющего скворца. А тут они есть — за городом и в городе.

Одна женщина, удивившись моему интересу, призадумалась и сказала:

— Скворцы же должны прилетать — как без них? Хотя... скворцов, как я года три назад приметила, меньше стало. Зато теперь соловьи к нам прилетают...

***

В Шенкурске историей и городом гордятся как-то по-особенному — без помпы и лозунгов. Кстати, я обнаружил единственный биллборд — конечно же, это была «Роснефть», парни постарались быть заметными — разместились прямо на высоком берегу. Хотя рисунок выцвел — повод снять тряпочку, чтоб признать безоговорочно, что никакая «наружка» не мешает наслаждаться красотой...

Второе по назойливости творение — это буквы Р, О, С, С, Е, Л, Ь, Х, О, З, Б, А, Н, К на белом особняке в исторической части, посреди красивых теремов, у Екатерининского ручья...

Буквы огромные. Это чтоб никто не перепутал с туалетом или магазином? Пафос — чтоб случайно идущий в Райффазенбанк шенкурянин не забрел в Россельхозбанк? Можно было бы и размеры поменьше, и место поскромнее, в уголочке — но назойливость это тренд: в каждом райцентре есть два символа благополучия: дворцы или особняки Пенсионного фонда и Россельхозбанка.

В Шенкурске еще и газета местная, районная есть. «Важский край» — издание полезное, но замашки барские. К примеру, люди рассказывают, что нынче у шенкурских журналистов модно интервью брать по телефону. Всё как у столичных — скоро аську освоят и по аське интервьюировать будут...

«Важский край», к слову, только внешне такой скромный — раз в неделю, полос немного... Если приглядеться, то шенкурские казенные летописцы покруче областных фон-баронов. К примеру, у медиамагната Попаренко нет особняка под офис — АТК по бывшим номерам гостиницы «Двина» ютится. А у «Важского края» особняк в распоряжении.

Вот оно — скромное обаяние буржуазии. В голове не укладывается: что раскинулось в особняке — мозги, что ли?

К примеру, редакция толстой и оперативной газеты «Архангельск — город воинской славы» занимает всего несколько кабинетов, тесных, как кельи.

Шенкурск: никто не забыт, всё чтится...

Здесь историю хранят бережно и с душой — к памятным доскам на домах отношение трогательное — я везде видел живые цветы. Вот на одном из домов доска в честь легенды местного народного хора  Надежды Смирновой. А на другом снимке — дом того самого Кудрявцева с памятной доской.

***

Знаменитый на весь бывший Советский Союз детский доктор Кудрявцев (царство ему небесное) — бывший главврач Архангельской детской областной клинической больницы — родился, вырос, врачевал детишек, часть своей богатой на события и добрые дела жизни провел в Шенкурске. Вот в этом доме, где сейчас проживают его сын с супругой и очаровательными детьми. И муж и жена Кудрявцевы пошли по стопам знаменитого предка — они врачи.

Материал опубликован в общественно-политической газете «Правда Северо-Запада» от 14.08.2013.

Аутентичный фоторепортаж из Шенкурска можно посмотреть здесь.